Другие меры на пересечении злоупотреблений государственными ресурсами и социальных сетей, которые были приняты во всем мире, включают решение Монтеррейской региональной палаты Федерального избирательного суда Мексики от 2015 года, в котором говорится, что используя государственный автомобиль для поездки на избирательные участки с политическими кандидатами и размещая информацию об этом через аккаунт в Твиттере, продвигаемый на официальной веб-странице правительства, действующий губернатор нарушил закон. В результате суд отменил выборы, хотя использование такого крайнего средства не согласуется с передовой международной практикой в отношении того, когда результаты выборов могут или должны быть аннулированы.  

c. Установление ограничений на использование личных данных в предвыборных кампаниях

Ограничения на использование личных данных внутренними политическими деятелями — это один из способов, который некоторые страны рассматривают в качестве инструмента блокировки распространения и усиления дезинформации. Микротаргетингу и использованию пользовательских данных для точного нацеливания рекламы и сообщений на узкоспециализированную аудиторию, также уделяется значительное внимание. Микротаргетинг может позволить законным политическим образованиям, а также иностранным и отечественным участникам сузить рекламу для охвата узкоспециализированной аудитории таким образом, чтобы обеспечить непрозрачное распространение вводящего в заблуждение или другого проблемного контента. Ограничивая возможности использовать в кампаниях персональные данные, регулирующие органы могут также ограничить их способность нацеливать рекламу на очень узкую аудиторию.

В Управлении Комиссара по информации Соединенного Королевства (ICO) в 2017 году было начало расследование использования личных данных в политических целях в ответ на утверждения о том, что личные данные отдельных лиц использовались для микротаргетинга политической рекламы во время Референдума о членстве в ЕС. Управление оштрафовало кампанию Leave.EU и связанные с ней организации за ненадлежащие методы защиты данных и провело аналогичное расследование деятельности группы Remain («Остаться»).

Хотя использование данных включено в раздел об ограничении контента или деятельности, эта тема также важна для обеспечения прозрачности и справедливости. В своем анализе регулирования политического микротаргетинга онлайн в Европе, Академик Том Доббер и его коллеги отмечают, что в Нидерландах был предложен новый закон о политических партиях, который «включает в себя новые обязательства по прозрачности для политических партий в отношении цифровых политических кампаний и политического микротаргетинга».²⁰ Далее Доббер отмечает, что «затраты на микротаргетинг и власть цифровых посредников являются одними из главных рисков для политических партий. Уровень затрат на микротаргетинг может дать несправедливые преимущества более крупным партиям с хорошим финансированием по сравнению с более мелкими партиями. Это несправедливое преимущество усугубляет неравенство между богатыми и бедными политическими партиями и ограничивает свободное распространение политических идей».²¹

Ограничения на использование личных данных для политических кампаний обычно обсуждаются в более широких политических дискуссиях по поводу конфиденциальности данных и прав отдельных лиц на свои личные данные. В Европе, например, Общий регламент ЕС по защите данных (GDPR) накладывает ограничения на возможность политических партий покупать личные данные, а регистрационные записи избирателей недоступны в большинстве стран.²² Тема конфиденциальности данных рассматривается далее в тематическом разделе Нормы и стандарты.

d. Ограничение на политическую рекламу для субъектов, зарегистрированных для участия в выборах

Некоторые страны ограничивают типы организаций, которые могут размещать политическую рекламу. Албанское избирательное законодательство, например, гласит, что «только зарегистрированные для участия в выборах субъекты избирательного процесса имеют право на трансляцию политической рекламы в течение избирательного периода на частном радио, телевидении или аудиовизуальных средствах массовой информации, будь то цифровые, кабельные, аналоговые, спутниковые или любые другие формы или методы передачи сигнала».²³ В деле Боуман против Великобритании Европейский суд по правам человека постановил, что для стран допустимо устанавливать финансовые ограничения на неконкурсную агитацию, которые соответствуют ограничениям для конкурсантов, хотя суд также постановил, что неоправданно низкие ограничения на расходы для неконкурсных кандидатов создают препятствия для их возможности свободно делиться политическими взглядами, нарушая статью 10 Конвенции.²⁴

Хотя кандидаты и партии могут в различной степени участвовать в распространении лжи и пропаганды в своих официальных кампаниях, в мероприятиях, направленных на масштабное воздействие на информационную среду, используются неофициальные учетные записи или сети учетных записей. Кроме того, такие учетные записи можно легко создать, контролировать и замаскировать так, чтобы они выглядели зарегистрированными в экстерриториальных местах, что ограничивает возможности для применения национального законодательства.

На практике меры по ограничению рекламы, размещаемой не участниками выборов, будут иметь исковую силу только при соблюдении требований со стороны операторов социальных сетей — либо путем общих ограничений, либо путем предварительной сертификации политической рекламы при поддержке платформ. Это кажется маловероятным, если не считать такие крупные рынки, как Индия или Индонезия, которые в определенной степени вынуждают платформы соблюдать введенные ограничения. Другой вариант использования таких мер может заключаться в том, чтобы платформы будут выполнять запросы данных пользователей от национальных надзорных органов, которые будут стремиться обеспечить отсутствие нарушений. Это вызывает множество опасений по поводу их избирательного применения и потенциального нарушения конфиденциальности пользователей, особенно в авторитарных системах, где такие данные могут быть неправомерно использованы для нацеливания на противников или других диссидентов.

е. Запрет на распространение или создание дипфейков в политических целях

Еще один законодательный подход — запретить использование дипфейков в политических целях. Несколько американских штатов приняли или предложили законы на этот счет, включая Техас, Калифорнию и Массачусетс. Согласно обновлениям, внесенным в Федеральный закон США в 2020 году, необходимо, среди прочего, уведомить законодательные органы США через органы исполнительной власти в тех случаях, когда иностранная дезинформационная деятельность направлена на выборы в США. Определения дипфейков в этих законодательных актах сосредоточены на намерении обмануть с помощью очень реалистичного манипулирования аудио или видеоматериалов, используя системы искусственного интеллекта.

Вполне возможно, что действие существующих законов, касающихся выявления случаев мошенничества, диффамации или защиты прав потребителей, также может распространяться на обманное использование подделанных изображений и видео в политических целях. В одном исследовании говорится, что 96 процентов дипфейков связаны с использованием изображений знаменитостей в порнографии без их согласия, что позволяет предположить, что также могут применяться существующие положения, касающиеся подделки личных данных или использования интимных изображений без согласия субъекта. Дипфейки часто используются для дискредитации женщин-кандидатов и государственных служащих, поэтому санкционирование создания и/или распространения дипфейков, а также использование существующих юридических положений для преследования виновных в таких действиях, может повлиять на дезинформацию, направленную на женщин, работающих на государственных должностях.

f. Объявление распространения фейковых новостей или дезинформации противозаконным

Одним из распространенных подходов к регулированию является введение законодательных положений, который предусматривают уголовную ответственность за распространение или создание дезинформации или фейковых новостей. Это тревожная тенденция, поскольку она может привести к серьезным последствиям для свободы выражения мнений и свободы прессы. Как уже обсуждалось в разделе Почему возникают проблемы с определениями фейковых новостей и дезинформации?, чрезмерная сложность при выработке четких определений запрещенного поведения может привести к неоправданным ограничениям и нанести прямому правам человека. Хотя некоторые страны принимают такие меры в качестве признания и для смягчения воздействия дезинформации на политические и избирательные процессы, такие положения также принимаются авторитарными режимами, чтобы подавить политическую оппозицию и заткнуть рот прессе. Даже в странах, где предпринимаются добросовестные меры для защиты демократических пространств, вероятность злоупотреблений и избирательного применения правовых норм достаточно велика. Правительства также приняли ряд ограничительных и чрезвычайных законов, нацеленных на пресечение дезинформации, связанной с COVID, которые привели к пугающим последствиям для основных свобод. Институт Пойнтера ведет базу данных законов о борьбе с дезинформацией и проводит анализ их последствий. 

Перед введением дополнительных уголовных наказаний за распространение дезинформации законодательные и регулирующие органы должны рассмотреть, насколько существующие положения уголовного законодательства по борьбе с клеветой, разжиганием ненависти, кражей личных данных, защитой потребителей или злоупотреблением государственными ресурсами могут использоваться для устранения вреда, с которым пытаются бороться новые положения уголовного законодательства. Если существующие положения уголовного права будут сочтены недостаточными, их пересмотр следует проводить с осторожностью и осознавая, что последствия могут нанести ущерб демократии.

Следует отметить, что были предприняты определенные попытки принять законы против гендерного насилия в Интернете, которые иногда попадают в категорию дезинформации. Ученые Ким Баркер и Ольга Джураз рассматривают этот вопрос в своей книге: «Женоненавистничество в Интернете как преступление на почве ненависти: проблема правового регулирования?», где они приходят к выводу, что существующие правовые рамки оказались не способны прекратить злоупотребления в Интернете, потому что больше сосредоточены на наказании после совершения преступления, чем на его предотвращении.

ii. Ограничение контента или деятельности: меры, направленные на социальные сети и технологические платформы

Национальное законодательство, направленное на социальные сети и технологические платформы, часто пытается усилить внутренний надзор за влиятельными международными субъектами, у которых мало юридических обязательств по минимизации вреда, причиняемого их продуктами. Ограничения в отношении контента и действий, которые пытаются наложить на платформы, могут возлагать на компании ответственность за весь контент на их платформах или, в более узком смысле, только на платную рекламу на этих платформах. В этой дискуссии платформы могут обоснованно заявить, что для них практически невозможно просматривать миллиарды ежедневных индивидуальных сообщений пользователей. И наоборот, можно обоснованно ожидать, что платформы социальных сетей будут внимательно изучать платный рекламный контент.

Как обсуждалось в разделе, посвященном внутренним участникам, некоторые страны запрещают платную политическую рекламу вне периода избирательной кампании, некоторые ограничивают платную политическую рекламу в целом, другие — разрешают размещать политическую рекламу только субъектам, зарегистрированным для участия в выборах. В некоторых случаях страны требуют от операторов социальных сетей обеспечить соблюдение этих ограничений, возложив на них ответственность за политическую рекламу на своих платформах. 

Возложение на платформы ответственности за соблюдение национальных ограничений на рекламу также может создать барьер для политической или тематической рекламы, размещаемой внешне независимыми субъектами или через неофициальные учетные записи, связанными с политическими игроками. Однако, если национальные регулирующие органы примут такой подход, трудности с соблюдением десятков, если не сотен разрозненных национальных нормативных требований, несомненно, станут предметом разногласий с компаниями. Как и любые другие меры, ограничивающие выражение политических мнений, этот подход также чреват злоупотреблениями.

Глобальное обсуждение правил регулирования платформ, которые могли бы коренным образом изменить деловую практику социальных сетей и технологических компаний (например, антимонопольный режим или режим пользовательских данных) выходит за рамки данной главы. Вместо этого основное внимание уделяется попыткам на национальном уровне возложить на платформы подлежащие исполнению обязательства, которые изменят их поведение в конкретной национальной юрисдикции. 

Часто возможность применения правил, установленных для конкретной страны на платформах, будет различаться в зависимости от воспринимаемого политического или репутационного риска, связанного с бездействием в стране, который может быть связан с размером рынка, геополитической значимостью, потенциалом насилия на выборах или международной известностью. Тем не менее, некоторые меры легче соблюсти в том смысле, что они не требуют от платформ изменения конфигурации своих продуктов таким образом, чтобы это имело глобальные последствия, и, следовательно, легче поддаются национальному нормотворчеству. 

Способность страны принуждать платформы к действиям может быть также связана с тем, есть ли у платформ офис или юридическая регистрация в этой стране. Эта реальность дала начало национальному законодательству, требующему от платформ создания местного представительства для реагирования на судебные приказы и административные разбирательства. Германия включила соответствующее положение в свой Межгосударственный договор о средствах массовой информации. Требования о назначении местных представителей, позволяющие платформам обращаться в суд, становятся весьма спорными в странах, где отсутствует адекватная правовая защита речи пользователей и где опасения по поводу цензуры вполне обоснованы. 1 октября 2020 года вступил в силу противоречивый турецкий закон, требующий от компаний назначать местного представителя, ответственного за приказы местных властей блокировать контент, который считается оскорбительным. Американские ИТ-компании по настоянию правозащитных групп решили не выполнять требования закона, и им грозят растущие штрафы и возможные ограничения трафика, которые в случае дальнейшего невыполнения требований ограничат доступ к платформам в Турции. Этот контраст иллюстрирует проблемы, с которыми приходится сталкиваться платформам социальных сетей при соблюдении национального законодательства. Меры, представляющие собой обоснованный надзор в стране с надежной защитой гражданских и политических прав, могут служить механизмом цензуры в другой стране.

В то же время совместные действия, основанные на международных нормах в области прав человека, могут стать для стран с меньшим индивидуальным влиянием на платформы одним из способов повысить свою законную озабоченность. В документе «Основы политики Форума по информации и демократии» от ноября 2020 года сформулирована задача гармонизации требований прозрачности и предотвращения политически мотивированных злоупотреблений национальными нормами. В то время как на уровне Европейского союза происходят совместные действия, в докладе указывается на возможность Организации американских государств, Африканского союза, Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества или Ассоциации государств Юго-Восточной Азии, или региональных банков развития как потенциальных организационных форумов для совместных действий в других регионах.

а. Привлечение платформ к ответственности за весь контент и требование удаления контента   

Споры о том, какой контент может размещаться на платформах социальных сетей, носят глобальный характер. Это очень обширная тема, глобальный консенсус по которой вряд ли будет достигнут, если учесть различные определения ограничений, которые могут и должны быть наложены на высказывания. Многие из таких мер предусматривают ответственность за любой контент, основная часть которого нацелена на разжигание ненависти. Хотя разжигание ненависти не ограничивается политическими или избирательными кампаниями, оно через Интернет создает давление на общественные «линии разлома». Усиление разжигания ненависти — распространенная тактика, используемая в политической пропаганде и дезинформации во время избирательных кампаний.

Некоторые национальные юрисдикции попытались ввести различную степень ответственности платформы за весь контент, размещенный на их платформах, независимо от того, является ли он естественным или платным. 

Закон Германии о защите сети (NetzDG) требует, чтобы операторы социальных сетей, удаляли «явно незаконный» контент в течение 24 часов после получения уведомления. Прочий незаконный контент необходимо рассмотреть в течение семи дней с момента сообщения и удалить, если будет обнаружено нарушение закона. Несоблюдение этого требования влечет за собой штраф в размере до 5 миллионов евро, хотя закон освобождает операторов, у которых в Германии зарегистрировано менее 2 миллионов пользователей. Закон фактически не создает новых категорий незаконного контента; его цель — потребовать от платформ социальных сетей обеспечить соблюдение 22 законодательных актов об онлайн-контенте, которые уже существуют в немецком законодательстве. Он нацелен на контент, который уже признан незаконным, например, «публичное подстрекательство к преступлению», «нарушение личной жизни путем фотографирования», «клевета», «фальсификация», «создание преступных или террористических организаций» и «распространение изображений со сценами насилия». Сюда также относится известный запрет Германии на прославление нацизма и отрицание Холокоста. Для удаления не требуется постановления суда и процесс не содержит четкого механизма обжалования, полагаясь на решения самих онлайн-платформ.²⁵

Закон подвергся критике за слишком широкое и расплывчатое разграничение «незаконного контента» и «явно незаконного контента». Некоторые критики также возражают называют NetzDG законом о «приватизированном применении закона», потому что законность контента оценивают онлайн-платформы, а не суды или другие демократически легитимные учреждения. С ним также связывают создание ряда аналогичных законов в странах, где широко используется цензура законный мнений. По состоянию на конец 2019 года журнал Foreign Policy определил 13 стран, в которых были приняты аналогичные законы. Большинство из этих стран были признаны «несвободными» или «частично свободными» в ходе оценки свободы в Интернете, проведенной Freedom House в 2019 году.²⁶

Франция, в которой уже действуют правила, ограничивающие разжигание ненависти, также ввела меры для управления контентом в Интернете, аналогичные принятым в Германии. Однако французский Конституционный суд в 2020 году отменил меры, аналогичные германским, которые обязывали платформы просматривать и удалять отмеченный пользователями разжигающий ненависть контент в течение 24 часов, или выплачивать штраф. Суд постановил, что положения закона приведут к тому, что платформы займут излишне консервативное отношение к удалению контента, чтобы избежать штрафов, что ограничит свободу высказываний.

Соединенное Королевство — еще один часто приводимый пример различных подходов к регулированию вредоносного онлайн-контента, включая дезинформацию. В вышедшем в 2019 году Официальном документе о вреде онлайн-среды, изложен план правительства Великобритании по обеспечению онлайн-безопасности, который предлагает возложить на интернет-компании законодательную обязанность проявлять заботу о защите своих пользователей под надзором независимого регулирующего органа. В период публичных консультаций по данному документу стало известно о законе, который выйдет в 2020 году, где основное внимание уделяется тому, чтобы сделать компании ответственными за существующие системы защиты пользователей от вредоносного контента. Вместо того, чтобы требовать от компаний удаления определенных фрагментов контента, новая структура потребует от платформ разработать четкие политики в отношении контента, приемлемого на их сайтах, а также последовательного и прозрачного соблюдения этих стандартов. 

Эти подходы контрастируют, например, с болгарской структурой, которая освобождает платформы социальных сетей от редакционной ответственности.²⁷ Раздел 230 Закона о соблюдении пристойности в сфере коммуникаций США также прямо освобождает платформы социальных сетей от субсидиарной ответственности.

В странах по всему миру были предложены или приняты другие законы, которые вводят определенную степень обязанности или ответственности платформ за наличие вредоносного контента. В целом, эта категория ответных мер со стороны регулирующих органов является предметом ожесточенных споров о возможностях цензуры и злоупотреблений. В моделях Германии, Франции и Соединенного Королевства часто приводятся примеры попыток консолидированных демократий более активно налагать ответственность на платформы за контент, который они размещают, при одновременном включении достаточных проверок для защиты свободы выражения мнений — хотя такие страны также критиковали за меры, с помощью которых они пытются достичь этого баланса. Наличие таких разных подходов также иллюстрирует, как распространение национальных законов, которые предусматривают ответственность платформ, может наложить множество потенциально противоречивых обязательств на операторов социальных сетей. 

b. Запрет для платформ на размещение платной политической рекламы

В некоторых юрисдикциях платная реклама кампании в традиционных СМИ полностью запрещена, причем этот запрет распространяется или потенциально может распространяться на платную рекламу в социальных сетях.²⁸ «В течение десятилетий платная политическая реклама на телевидении была полностью запрещена во время выборов во многих европейских демократических странах. Такие запреты введены для того, чтобы предотвратить вмешательство в демократический процесс влиятельных финансовых кругов, а также чтобы обеспечить равные условия во время выборов».²⁹ 

Французский кодекс законов о выборах предусматривает, что в течение 6 месяцев, предшествующих месяцу проведения выборов, коммерческая реклама в целях предвыборной агитации через прессу или «любые средства аудиовизуальной коммуникации» запрещены.³⁰ Подобное положение зависит от четкого определения агитации в Интернете и политической рекламы; дополнения в Кодекс законов Франции в 2018 году, например, пытаются запретить широкий спектр политической и тематической рекламы, устанавливая, что закон применяется к «информационному содержанию, относящемуся к дебатам, представляющим общий интерес»,³¹ а не ограничивать это положение рекламой, которая непосредственно касается кандидатов, партий или выборов. Для Франции эти положения вместе с рядом требований относительно прозрачности, обсуждаемых в нижеследующих разделах, привели к тому, что некоторые платформы, такие как Твиттер, запретили всю рекламу политических кампаний и выпустили пропагандистскую рекламу во Франции. Этот шаг позднее был расширен до глобальной политики. Точно так же Microsoft запретила во Франции всю рекламу, «содержащую материалы, относящиеся к дискуссиям, представляющим общий интерес, связанным с избирательной кампанией», что теперь также является глобальной политикой. Google запретил все рекламные объявления, содержащие «информационный контент, относящийся к дебатам общего интереса», в период с апреля по май 2019 года на своей платформе во Франции, включая YouTube.³² Французский закон заставил Twitter первоначально заблокировать попытку информационной службы французского правительства оплатить спонсорские твиты для кампании по регистрации избирателей в преддверии выборов в Европейский парламент, хотя в итоге эта позиция была отменена.

Французский запрет на размещение рекламы в социальных сетях был узаконен параллельно с запретом на политическую рекламу на радио и в печатных СМИ. Другие юрисдикции, которые стремятся наложить ограничения на рекламу в социальных сетях, могут аналогичным образом рассмотреть возможность согласовать эти правила с принципами, регулирующими рекламу вне сети и в традиционных СМИ. 

c. Ответственность платформ за соблюдение ограничений на политическую рекламу, размещенную вне установленного периода предвыборной кампании. 

Некоторые юрисдикции решили возложить ответственность на организации, которые продают места для политической рекламы, в том числе операторов социальных сетей, за соблюдение ограничений на рекламу вне установленного периода кампании — как до начала кампании, так и во время официальных периодов молчания в течение одного или нескольких дней. непосредственно перед выборами.

Индонезия добилась определенного успеха, призвав платформы ввести трехдневный «тихий» период перед выборами 2019 года. По словам собеседников, правительство разослало письмо всем платформам, сообщив, что будет применять уголовное наказание, если платформы будут размещать платную политическую рекламу в течение назначенного «тихого» периода. Несмотря на ответы одной или нескольких платформ о том, что грань между рекламой в целом и политической рекламой слишком тонкая, чтобы вводить строгий запрет, правительство настаивало на том, чтобы платформы нашли способ выполнить эти требования. Платформы, в свою очередь, сообщили о том, что они отклонили большое число рекламных объявлений в «тихий» период. Наложенные ограничения распространялись только на платную рекламу, а не на обычные публикации.

В соответствии с « Добровольным этическим кодексом Индии для всеобщих выборов 2019 года», операторы социальных сетей обязались удалить запрещенный контент в течение трех часов после начала 48-часового периода тишины перед выборами. Стороны, подписавшие этот кодекс, разработали механизм уведомления, с помощью которого Избирательная комиссия может информировать соответствующие платформы о потенциальных нарушениях статьи 126 Закона о народном представительстве, который запрещает политическим партиям рекламировать или транслировать выступления или митинги в период предвыборной тишины.

Индия и Индонезия являются крупными рынками, на которых представлено большинство глобальных операторов социальных сетей. Эти факторы существенно влияют на способность этих стран добиваться от платформ соблюдения своих требований. Этот путь вряд ли будет столь же эффективным в странах, которые не имеют столь реальных полномочий в отношении платформ или возможности наложить штрафы или ограничения на платформы таким образом, чтобы это повлияло на их глобальный бизнес.

Для стран, которые действительно пытаются использовать этот путь, как и в случае с ограничениями на проведение кампаний в социальных сетях, налагаемыми на внутренних субъектов, ограничения, которые полагаются на платформы, также должны учитывать различия между платным и неоплачиваемым контентом, между политической рекламой и рекламой, посвященной общественным проблемами.  Канадская правовая система признает сложность обеспечения соблюдения закона о тишине во время кампании в Интернете, исключая контент, который был создан до периода приостановки, и не был изменен.³³ Решение Facebook в одностороннем порядке ввести запрет на политическую рекламу на период времени, непосредственно связанный в 2020 году с выборами в США, также ограничил политическую рекламу контентом, уже запущенным на платформе. То есть платформа перестала размещать новый рекламный контент на этот период. Действия по ограничению платной рекламы могут принести пользу действующим лицам или другим участникам, у которых было время создать аудиторию в социальных сетях до выборов; платная реклама — важный инструмент, который помогает новым кандидатам охватить широкую аудиторию.

d. Разрешение на использование на платформах только предварительно сертифицированной политической рекламы

Во время выборов 2019 года Избирательная комиссия Индии потребовала, чтобы платная онлайн-реклама с названиями политических партий или кандидатов проходила проверку и предварительную сертификацию Избирательной комиссией. В свою очередь, платформы могли запускать только предварительно сертифицированную политическую рекламу.³⁴ 

Такие меры применяется только к узкому кругу политической рекламы — в рамках этих правил любая тематическая или сторонняя реклама, в которой не упоминаются партии и кандидаты, не нуждаются в предварительной сертификации. Для других стран выполнение требования о предварительной сертификации потребует наличия институционального потенциала наравне с индийскими избирательными органами, чтобы сделать возможной проверку всех объявлений, а также размера рынка и физического присутствия офисов компании в стране, чтобы заставить компании исполнять такие требования. 

Законопроекты Монголии о выборах требуют, чтобы политические партии и кандидаты регистрировали свои веб-сайты и учетные записи в социальных сетях. Эти законопроекты также позволяют блокировать доступ к веб-сайтам, на которых размещен контент политических субъектов, которые не соблюдают правила. Положение в такой формулировке, похоже, предусматривает наказание сторонних веб-сайтов за нарушения, совершенные участниками выборов. Положения также требуют, чтобы функция комментариев на официальных сайтах кампаний и аккаунтах в социальных сетях была отключена, а несоблюдение этого положения влечет за собой штраф.³⁵ Поскольку закон все еще находится в форме законопроекта, на момент публикации правоприменительная способность этих мер не проверена.

е. Запрет для платформ на рекламу, размещаемую СМИ, связанными с государством 

В настоящее время платформы социальных сетей используют разные политики в отношении того, могут ли подконтрольные государству средства массовой информации размещать на этих платформах платную рекламу. В то время как большинство платформ приняли ограничения на способность иностранных субъектов размещать политическую рекламу, некоторые из них по-прежнему позволяют контролируемым государством СМИ оплачивать продвижение своего контента для иностранной аудитории в целом. Twitter запретил государственным СМИ размещать на своей платформе платную рекламу любого рода.³⁶ Для стран, где применяется Библиотека объявлений Facebook, процесс верификации рекламодателя нацелен на то, чтобы запретить иностранным субъектам размещать политическую рекламу. Однако в настоящее время Facebook не ограничивает возможности государственных СМИ оплачивать продвижение своего новостного контента для иностранной аудитории. Этот инструмент государственные субъекты используют для создания иностранной аудитории.

Анализ специалистов Центра по изучению политики в отношении интернета Stanford Internet Observatory демонстрирует, что китайские государственные СМИ используют рекламу в социальных сетях в рамках более широких пропагандистских усилий, направленных на привлечение иностранной аудитории к контролируемым государством традиционным СМИ и учетным записям в социальных сетях. Способность охватить широкую аудиторию была использована для формирования обманного благоприятного впечатления о Китае во время пандемии коронавируса.

Запреты в отношении связанных с иностранным государством субъектов, платящих за продвижение своего контента для внутренней аудитории, могут быть связаны с другими мероприятиями, нацеленными на обеспечение прозрачности в политическом лоббировании. Например, некоторые эксперты из США предлагают применить Закон о регистрации иностранных агентов (FARA), чтобы ограничить возможности для размещения рекламы для американской аудитории в социальных сетях. Это, в свою очередь, требует от властей США последовательных и активных действий, чтобы государственные СМИ идентифицировались и регистрировались как иностранные агенты. Другой вариант — вместо того, чтобы запрещать размещение рекламы известными иностранными агентами, — потребовать от платформ специальным образом маркировать такую рекламу, чтобы обеспечить более высокую прозрачность. Некоторые платформы приняли подобные положения,³⁷ несмотря на то, что их исполнение остается непоследовательным.

f. Ограничение возможностей платформ для таргетинга рекламы или использования личных данных.

Еще одно направление, которое изучается на более крупных рынках, — это наложение ограничений на способы использования личных данных платформами для целевой рекламы. В определенной степени платформы сами принимают подобные меры даже при отсутствии конкретных правил. Google, например, позволяет использовать намного более узкий диапазон критериев таргетингапри размещении предвыборной рекламы по сравнению с другими типами рекламы. Facebook не ограничивает таргетинг политической рекламы, хотя предлагает различные инструменты,обеспечивающие определенную степень прозрачности для пользователей в вопросе таргетирования рекламы. Facebook также позволяет пользователям отказаться от определенных политических объявлений, хотя с начала 2021 года такая функция доступна только в США. Менее понятны инструменты, используемые службами потокового телевидения для таргетинга рекламы. Маловероятно, что подобное регулирование на национальном уровне за пределами США или ЕС сможет повлиять на политику платформ. Дальнейшее обсуждение этой темы можно найти в тематическом разделе, посвященном реакции платформ на дезинформацию.